Сейчас я расскажу Вам один довольно старый анекдот, который, как и многие старые анекдоты, является метафорой, притчей.
Не спешите читать мой комментарий к этой истории. Постарайтесь подумать над ней сами — на какие мысли, кроме самых поверхностных, она сможет Вас натолкнуть при первом ознакомлении?
Итак, история…
Жили-были три старушки, три старинные приятельницы — Петровна, Васильевна и Патрикеевна.
И вот как-то раз, позвала Васильевна в гости своих подруг и, зная свою старческую забывчивость, повесила в кухне, на холодильнике, записку: «Не забыть напоить гостей чаем»…Очень уж переживала Васильевна за свой склероз.
Пришли гостьи.
Посидели, поговорили, Васильевна потопала на кухню и видит, на кухне записка:
«Не забыть напоить гостей чаем».
Хлопнула себя по лбу, достала с полки красивую коробку с ароматным чаем, ополоснула кипятком чайничек, вынула баранки, конфеты «Мишка на Севере» и немецкие фарфоровые чашки… Напоила гостей чаем.
Посидели, поговорили… Васильевна потопала зачем-то на кухню и видит: записка…
«Не забыть напоить гостей чаем»…
Хлопнула себя по лбу (Ох! Чуть было не оплошала)…
Достала с полки красивую коробку с ароматным чаем, ополоснула кипятком чайник, вынула зефир в шоколаде… напоила гостей чаем.
Посидели, поговорили… Васильевна (ощутив странную тревогу) потопала на кухню и видит: точно сердце чуяло — записка!
«Не забыть напоить гостей чаем».
Достала чай ароматный, нарезала хлеб, сыр, колбасу, ополоснула старинные фарфоровые чашки, положила в серебряную вазочку кусковой сахар — напоила гостей чаем.
Посидели, поговорили, да уж домой засобирались…
Распрощались, расцеловались. А на лестничной клетке говорит Патрикеевна Петровне:
— Мда, совсем стара стала Васильевна. Одряхлела, хозяйство запустила… Даже чаем напоить не смогла.
А Петровна Патрикеевне в ответ:
— А мы что, разве у Васильевны были?
***
Почему эта история называется
«Притча о Художнике»?
Кто тут художник?
Как кто? Конечно, радушная и гостеприимная Васильевна. А Петровна с Патрикеевной — они, того, — «зрители с попкорном».
Васильевна, как и все настоящие Художники, имеет обострённое чувство Прекрасного (если Вы заметили). И её (как и всех Художников) опять же, не миновали муки сомнения в своём таланте и демон перфекционизма.
Маразм и склероз Васильевны (которые ей, перфекционистке, в тягость) — как Вы поняли, однако же — мнимые… Они —мнимые — по очень Большому, гамбургскому счёту.
Потому что самые главные маразматики и склеротички здесь те, кто не помнят ни добра, ни того, кто это добро им сделал.
Маразм и склероз Васильевны не мешают ей
БЫТЬ БЕЗУПРЕЧНОЙ В МОМЕНТЕ «ЗДЕСЬ-И-СЕЙЧАС».
А что ещё нужно любому человеку? Есть ли у него ещё что-нибудь, кроме этого момента? Где ему быть безупречным? Впрошлом, которого уже никогда нет или в будущем, которое ещё не настало и которое ткётся из нашего настоящего?
Маразм и склероз Петровны и Патрикеевны — это, однако, типичные свойства Зрителя.
Когда мы не Художники, мы всегда — Зрители. Когда мы Зрители — мы всегда ведём себя как героини этого анекдота. Поэтому человек хоть иногда должен выступать в ипостаси Художника. Чтобы не прожить жизнь вечно жующим неблагодарным Зрителем.
Чтобы получить шанс на БЕЗУПРЕЧНОСТЬ…
Эта притча созвучна душе каждого Художника. А каждый человек, в какой-то мере — Художник.
И вот чему она учит:
— «Делай, что должно, и будь, что будет»;
— Не ожидай хвалы от зрителей. Первые — так и не разглядят твоих трудов. Вторые, позаимствовав твои труды, — через час забудут твоё имя;
— Будь безупречным во всём, что ты делаешь «здесь-и-сейчас». Нет никакого «вчера». И нет никакого «завтра»;
— Находи радость в том, что ты делаешь, тогда, когда ты это делаешь. И ты будешь счастлив в каждый момент своей жизни…
***
Человек Суеты готовит прекрасную чайную церемонию в расчёте на будущую похвалу, славу и почёт.
Его удел — слёзы разочарования.
Его труд — напрасен.
Просветлённый знает уже наперёд, что его труд — напрасен.
Однако он всё равно готовит свою чайную церемонию — в расчёте на скорое забвение, хулу и короткую людскую память.
Зачем же он это делает, чудак?
Видите ли, ему нравится сам процесс открывания старинной жестяной банки. Он хочет наполнить своё ускользающее мгновение «здесь-и-сейчас» запахом высушенных цветов жасмина.
А чем наполните это мгновение Вы?
